Если ты думаешь, девочка, что жизнь – это большая сахарная конфета, ты глубоко ошибаешься. Жизнь – это минное поле, по которому нужно идти крайне осторожно. Только соблюдая аккуратность можно добраться до конечной более или менее невредимой. Только относясь ко всем и ко всему с душевным трепетом, можно испытать моменты истинного восторга, которые, впрочем, будут периодически сменяться моментами полного одиночества и страха. Но только с нежностью в сердце ты сможешь коснуться счастья.

«Какая же ты мудрая у меня» – подумал Женя

Я знаю точно, мы с тобой где-то есть. Зовут нас там, возможно, иначе, а во всем остальном мы абсолютно такие же. Просыпаемся по утрам в одной постели, и я нежно целую тебя. Ходим в магазин за покупками, и ты ворчишь, что я набрала слишком много еды, хотя прекрасно знаешь, мы с ней справимся в два счёта. Гуляем по улицам какого-то города, большого или маленького – даже и неважно, главное, держим друг друга за руку. Мы точно также многого разговариваем, спорим до хрипоты изо всякой ерунды, лечим друг друга своей любовью, ссоримся, миримся так, что словно бы и ссоры не было. Я уверена, мы где-то есть, такие же как здесь, невыносимые, гордые, сошедшие друга от друга с ума однажды и навсегда. Мы там точно такие же. Только вместе.

А мне на этом свете ничего не хочется. Мне бы увидеть тебя хоть на миг. Ты знаешь, как я скучаю? Нет, не знаешь, ведь так, как я, никто скучать не умеет, разве что море по своему ветру. Оно тоже ждёт, и ждать готово целую вечность, когда этот озорной и дерзкий мальчишка начнёт гонять веселые волны, будоражить чувства. Боже, я же, как море, без ветра стыну, зимой покрываюсь коркой льда, хожу сонная, унылая. Мне плохо без тебя, все не так, неправильно и не по-настоящему. Ты приезжай ко мне, ветер, подуй на раны, скажи, что все будет хорошо и забери меня к себе. Только не говори, что не насовсем, пожалуйста. Мне на этом свете ничего не хочется, только обнять тебя…

– Я найду тебя, малыш. Обязательно найду, где бы ты ни была. Перерою всю эту Землю, но найду, – произнес вслух Женя.

Он закрыл тетрадь и уснул. Ему снилась Алиса.

На утро Женя снова позвонил маме. Разговор был коротким и сухим.

– Я собираюсь на работу, – сразу отрезала она.

– Я хочу приехать, мам. К тебе. Можно?

– Когда?

– Сегодня же.

– Приезжай, – и она повесила трубку.

Женя позвонил своему начальнику в клуб, тот знал о драке, а потому сразу согласился дать ему отгулы.

– До понедельника можешь быть свободным. Отдохни, проведай мать.

– Спасибо.

Женя позавтракал и, наскоро собрав небольшую спортивную сумку, в которую положил и синюю тетрадь, направился на вокзал. Он знал, что поезд в его город отправляется ровно в одиннадцать.

Заняв свое место в вагоне, он достал тетрадь и стал с жадностью вчитываться в строчки. Это было все, что осталось ему от Алисы, у него не было даже ее фотографий. Но тем ценнее казалась ему каждая строка ее дневника.

Мне кажется, я могла бы питаться только твоей любовью. К черту кофе с круассанами, мне с утра хватило бы одной твоей нежности. На завтрак, обед и ужин мне нужна твоя любовь. Она так мне нужна, что я забываю иногда поесть, а вот о ней не забываю ни на минуту. Я знаю, что ты испытываешь ко мне, и очень ценю и уважаю тебя за то, что ты готов всегда подставить мне своё плечо. Но мне так не хватает этой твоей нежности, которую ты то обрушиваешь на меня лавиной, и я порхаю и вся свечусь от счастья, то придерживаешь при себе, и я хожу и принюхиваюсь в её поисках, словно изголодавшийся зверь. Одним «хлебом насущным» сыт не будешь. Ты знаешь, как сделать меня счастливой, очень счастливой, но словно боишься меня избаловать. Но разве можно избаловать любовью? Ты знаешь, я абсолютно равнодушна к чужим комплиментам и признаниям. А твоих мне не хватает, как воздуха. Когда ты говоришь, как я нужна тебе, мне хочется сделать для тебя все-все-все, да я целый мир в такие моменты обнять готова, но обнимаю только тебя. И я точно знаю, что с тобой рядом мне ничего не страшно и я могу абсолютно все, ты только люби меня…

«Господи, да о ком же она пишет? Кто этот дебил, который был у нее до меня? И какого черта я ничего о нем не знал?» – Женя был в бешенстве, он чувствовал такой сильный укол ревности, какой не испытывал раньше никогда. Но хоть читать было и тяжело, он все же продолжил.

Я с тобой жить хочу взахлёб! Хочу видеть другие моря и другие рассветы. С тобой и только с тобой хочу встречать самые красивые в мире закаты. И пусть самые тёплые и ласковые волны самых прекрасных морей ласкают наши усталые ноги. Мы это с тобой заслужили, пройдя миллионы миль по нашей и другим землям в миллионах прежних жизней. Мы с тобой два усталых путника, два извечных скитальца, два израненных судьбой и временем бойца, понявших однажды, что рай вовсе не на небе. Рай в любящем и понимающем тебя сердце. И хоть мы пока с тобой незнакомы, я чувствую, как ты идешь ко мне.

«Так вот оно что! – от радости Женя чуть не выронил тетрадь. – Ты пишешь обо мне, девочка моя! О том, что еще не случилось».

А ты знаешь, каково это – держать своё сердце в зубах, чтобы оно не выпрыгнуло к тебе? Ты знаешь цену молчанию, когда от нежности все крошится внутри? Дать бы тебе уже мое сердце в руки и пусть прожжёт тебе ладони, чтобы ты почувствовал, как это больно – носить везде эту любовь. А самой вздохнуть спокойно и порассуждать, ну, к примеру, о счастье, радости и легкости земного бытия. Мне кажется, что легче сдержать ораву цепных псов голыми руками, чем эти чертовы чувства, рвущиеся к тебе. Но я их держу, потому что знаю – дай им только волю – назад пути не будет. А мне ведь иногда тебя хочется просто обнять, обнять так по-детски, открыто, наивно, не оглядываясь по сторонам, не думая о приличиях. А главное, чтобы ты тоже – просто обнял меня. И пусть весь этот правильный мир катится ко всем чертям! Но я молчу, сжимая сердце своё до крови… А тебя по-прежнему нет. Где ты?

«Я здесь, родная, я здесь» – Женя еле сдерживал слезы, так сильно бередили раны строки той, без кого рвалось на части его сердце. Он корил себя за то, что так мало интересовался ее жизнью до их встречи. По сути, он был погружен в свой мир, где все вертелось вокруг его актерства. Алиса знала о нем гораздо больше, чем он о ней. Нельзя сказать, что ему не хотелось узнать, как она жила и чем дышала до встречи с ним, просто у него постоянно не было для этого времени. Теперь Женя понимал, как бездарно он этим временем распоряжался, как мало уделял внимания Алисе, задвигая ее нужды и потребности на самый задний план. Ему казалось, у них впереди целая жизнь, да что там жизнь – Вечность. Если бы он только знал, если бы понимал всю хрупкость этой жизни, все было бы не так, все было бы иначе, и прижимал бы к сердцу он сейчас не синюю тетрадь с листочками в клетку, а саму Алису, живую и здоровую, гладил бы ее по медовым шелковым волосам и охранял их счастье, как зеницу ока. Если бы…